Мигель сервет вклад в медицину. Мигель сервет, испанский врач Мигель сервет вклад

Его родная деревушка Вильянуэва-де-Сихена на арагонской земле и сегодня едва насчитывает полтысячи жителей. Не удивительно, что способный подросток отправился учиться в бывшую столицу Арагонского королевства Сарагосу. Там его тягу к языкам приметил монах-францисканец, будущий исповедник императора Священной Римской империи Хуан Кинтана. Сервет стал студентом университета Тулузы, совершил с Кинтаной путешествия в Италию и Германию. Свои сформировавшиеся к 20 годам взгляды изложил в первых трудах - и сразу был признан духовенством еретиком. Еще бы: он подвергал сомнению догмат Святой Троицы и отрицал божественность Христа.

Спасаясь, приходилось бежать, менять имена, браться за другие ремесла. Всерьез взявшись за медицину, Сервет первым из европейцев открыл малый (легочный) круг кровообращения, предположив существование невидимых кровеносных сосудов (капилляров). На 12 лет он нашел убежище в качестве лейб-медика архиепископа городка Вьенн. Здесь в тайне от всех он готовил свой главный труд «Восстановление христианства». Союзника Сервет пытался найти в лице Жана Кальвина, порвавшего с католической церковью и возглавившего Реформацию в Женеве, но оказалось, что в его лице он обрел злейшего врага.

Каждого отступника от своих «Церковных наставлений» Кальвин сурово наказывал, изгоняя из города или приговаривая к смертной казни. А испанец в письмах противоречит ему во всем. Тогда и последовало заявление Кальвина, что он не допустит, чтобы Сервет покинул Женеву живым, если тот посмеет заявиться в город.

Когда в 1553 году книга Сервета была анонимно издано, ближайший подручный Кальвина донес инквизиции, кто автор крамольного труда, представив в доказательство письма Сервета, адресованные властителю Женевы. Но Сервет сумел вырваться из-под ареста и избежать вынесенного ему смертного приговора. Однако по пути к друзьям в Неаполь он зачем-то свернул в Женеву и посетил службу, которую вел Кальвин. Узнанный им, был схвачен и приговорен судом за ересь к смертной казни. Так и не отрекшегося от своих взглядов ученого сожгли на костре вместе с последним экземпляром, как считали палачи, его книги.

Сервет с молодых лет выступал за свободу выбора человека: «Казнить людей за то, что они ошибаются в понимании Писания, кажется мне несправедливостью» и не предал свои убеждения, когда сам оказался перед лицом смерти. Не случайно австрийский писатель Стефан Цвейг, когда к власти в Германии пришли нацисты, сделал Сервета одним из героев своей книги «Совесть против насилия». А кальвинистcкая церковь в 1903 году воздвигла в Женеве памятник своей жертве.

http://www.citycat.ru/historycentre/

Из писем доктора Боброва. Мигель Сервет

«Разум есть величайший враг веры; он не является помощником в делах духовных и часто борется против божественного Слова, встречая все, что исходит от Господа, с презрением».

(Мартин Лютер)

Эпоху Возрождения, обычно, ассоциируют с повышением интереса к человеку, а точнее, к ученому человеку - многогранной личности с разносторонними увлечениями, в неразрывной связи с окружающим его миром.

Но, поиск естественных причин природных явлений вовсе не исключал, с точки зрения мыслителя Возрождения, признания и применения магических знаний и практик. Не отсюда ли порожденный эпохой образ Фауста - ученого, пожелавшего узнать тайны мира при помощи магии и, в конце концов, ставшего жертвой дьявола, которого он решил поставить себе на службу? Контрастная была эпоха…

Как бы то ни было, но следует признать, что наибольший удар догмам мироздания был нанесен, все-таки, в период Высокого Возрождение. Не малую роль в этом сыграл и распад единого христианского мира Европы, катализированный опубликованием в 1517 году 95 тезисов Лютера, положивших начало Реформации. Монополия единой и незыблемой Церкви на сознание «паствы» была разрушена. А далее процесс стал все больше и больше выходить из под контроля. Даже глоток свободы всегда порождает инакомыслие. Инакомыслящих, конечно, сразу же, объявили слугами дьявола, а всю Европу захлестнул страх пред его пришествием. Одних словесных дискуссий оказалось недостаточно, и в 1537 году, в ответ на реформационное движение в Европе, Игнатий Лойол основал Орден Иезуитов. Началась охота на ведьм. Причем, кроме иезуитов, на ведьм охотились представители и иных конфессий. Как традиционных, так и реформаторских. Ведьмы стали дефицитом. Слуг дьявола – пассионариев-еретиков искали и находили повсюду. Так, что интерес к изучению мира в эпоху Возрождения имел и свою оборотную сторону.

Именно тогда состоялось большинство процессов над еретиками, ведьмами и колдунами. Символами противостояния нового и старого стали - проповедник Джироламо Савонаролы, сожженный во Флоренции в 1498 году, казненный Томас Мор, отказавшийся принять протестантизм, казнь в Риме в 1600 году Джордано Бруно, как еретика, находившегося в общении с протестантами. И многие, многие….

Как же и за что попал в этот список врач, философ, теолог, географ, математик, астроном - Мигель Сервет?

Сервет родился в 1509 году в Наварре, на северном склоне Пиренеев, в провинции, жители которой всю свою историю боролась за свою независимость и само свое существование. Сперва против сарацин, потом против испанцев и французских королей. Короче, из «бунтарских» земель его корни. А так как - «…в каждом испанце есть частица Дон Кихота» то, по отношению к Мигелю Сервету это наблюдение поразительно справедливо и прямо-таки бросается в глаза. По мнению Стефана Цвейга – «…его сжигала такая же всепоглощающая и причудливая страсть бороться за то, что лишено смысла, и в неистовом идеализме нападать на все реальные преграды. Абсолютно лишенный всякой самокритичности, постоянно что-то открывая или утверждая, этот странствующий рыцарь теологии несется навстречу всем валам и ветряным мельницам своего времени. Его привлекают только приключения, все потустороннее, странное и опасное, и в неистовом задоре он ожесточенно бьется со всеми другими упрямцами, не связывая себя ни с какой партией, не принадлежа ни к какому клану, всегда в одиночестве, одновременно полный фантазий и лишенный практичности…».

Происхождения он был не знатного, поэтому на протекцию «сильных мира сего» рассчитывать не мог. Но он был способным и трудолюбивым. И конфликтным…

Первое столкновение с миром у Сервета произошло в четырнадцать лет, и он вынужден бежать от инквизиции из родного Арагона в Тулузу, чтобы продолжить там свои занятия. Благодаря своей незаурядности, Мигель получил место секретаря у духовника императора Карла V. Хорошая работа, сытая жизнь, но его фаустовский ум не терпел рутины, он не мог основательно заняться, какой-то одной наукой, он тянулся ко всему и сразу. Немудрено, что параллельно исполнению обязанностей секретаря он настойчиво, но, в общем-то, бессистемно учился, отдавая, все же предпочтение медицине и богословию. Последнее его, в конце концов, и погубило.

Духовник Карла V взял его в качестве секретаря в Италию, а позднее на Аугсбургский конгресс; там юный Мигель, как и все его современники, оказался вовлеченным в великий религиозный конфликт между старым и новым учением. Началось брожение его беспокойного ума. Там, где все спорят, он тоже хочет участвовать в споре, где все пытаются реформировать Церковь – он жаждет участвовать в преобразованиях, и с радикализмом молодости этот пылкий человек считает все предшествующие размежевания и отделения от старой Церкви слишком медлительными, слишком спокойными, слишком нерешительными. Даже Лютер, Цвингли и Кальвин, эти смелые новаторы, показались ему недостаточно революционными, поскольку они продолжают включать догмат о триединстве в свое новое учение. И Сервет с непримиримостью и прямолинейностью юнца объявляет, ни много, ни мало, Никейский собор просто недействительным, а догмат о трех вечных ипостасях несовместимым с единой сущностью Бога.

Мало того, он наносит визиты крупным ученым своего времени - Мартину Буцеру и Капито в Страсбурге и Эколампадию в Базеле, чтобы призвать их, как можно скорее ликвидировать этот «ложный» догмат. Легко можно представить себе их реакцию. В лучшем случае они осеняют крестным знамением этого дикого еретика, как будто – «…дьявол во плоти послал им в рабочий кабинет брата из преисподней». Эколампадий просто выгоняет его из дома, как собаку, называя его - «…иудеем, турком, богохульником и одержимым демоном», Буцер клеймит его с кафедры, как слугу дьявола, а Цвингли публично предостерегает от «дерзкого испанца, ложное, вредное учение которого хочет покончить со всей нашей христианской религией».

Но устной дискуссии Сервету не достаточно. Не зря же он занимался книгопечатанием. Пусть весь христианский мир прочтет его доказательства в книгах!

Уже в первом своем сочинении «De trinitatis erroribus» («О тринитарных заблуждениях»), изданном в 1531 году, когда ему было всего 22 года от роду, в немецком городе Гагенау, он, с позиций пантеизма он выступил с резкой критикой догмата о троичности Бога (усомнился, ни много, ни мало, в Святой Троице!!!). Те же мысли он изложил и в изданной в 1532 году книге «Диалоги о Троице» («Dialogi de trinitate»). Теперь буря против него разражается открыто. Буцер заявляет с кафедры, ни много ни мало, что – «…этот наглец заслуживает, чтобы ему вырвали внутренности из живого тела». Книги были преданы огню, а самого Сервета, с этого часа, во всем протестантском мире стали считать - «избранным посланником воплощенного сатаны». Автору пришлось бежать из Германии.

Ему удалось благополучно добраться до Парижа и поступить в колледж Кальви. Но, Европа, хотя и большая, на самом деле – тесная. Слава «разрушителя церковных устоев», человека, который сумел противопоставить себя всему миру, который объявил ложным одновременно и католическое и протестантское учения, катилась впереди беглеца, а это не сулило ничего хорошего. Разумеется, для него не было спокойного места во всей христианской Западной Европе, для него не было ни дома, ни крыши над головой. Единственным спасением было исчезнуть совершенно бесследно, сделаться невидимым и неуловимым. Поэтому в пригороде Парижа Лионе приходилось вести себя крайне осторожно, и Сервет изменил имя на Михаила Вилланова (Мишеля Виллановануса, M. de Villeneufve), что, однако, ему никак не мешает переписываться с оппонентами и даже с самим Кальвином. Сервет посылает ему рукописи своих трудов, пишет свои замечания о книге Кальвина. Под этим псевдонимом он поступает корректором в типографию. При сверке корректуры медицинских книг он увлекся медициной и переехал в Париж, где в 1535 - 38 гг., где работал препаратором крупного ученого-анатома профессора Винтера. По капризу судьбы вторым ассистентом профессора был итальянец Андрей Везалий.

Изучая анатомию Сервет не оставил увлечение богословием. Как обычно бывает, на стыке наук родилась новая идея. Его занимал, между прочим, интересный вопрос о местонахождении души. Здесь Мигель был согласен с Ветхим Заветом и считал, что душа находится в крови. Несколько смущали его догмы Галена. По Галену за кровообращение человека ответственна печень – «…от печени берет свое начало жидкость Жизни», а сердце, в общем то, как бы, не при чем.

Наученный бегством из Германии Сервет открыто против Церкви не шел. Он попытался дать представление о крови, как «обиталище души». В результате, он пришел к открытию, которое поставило его в ряд предшественников Гарвея. Сервет заявил, что – «…кровь идет от сердца и совершает «длинный и удивительный путь» вокруг всего тела, …а, проходя через легкие, … кровь меняет свой цвет». Так Сервет дал описание малого круга кровообращения, опровергнув теорию Галена о переходе крови из левой половины сердца в правую, через – «…небольшие отверстия в перегородке предсердий». «Если кто-нибудь сравнит эти вещи с теми, о которых Гален написал в книгах VI и VII, «De usu partium», то он полностью поймет ту правду, которая осталась неизвестна Галену» - не стесняясь, без ложной скромности, написал Сервет. Тем самым он опять же покусился на основу основ - освященное Церковью учение Галена.

Окончив колледж, Сервет стал читать лекции по географии, математике, медицине и астрономии, но вскоре был отстранен от преподавания за изложение собственного мнения по программным вопросам. Его идеи вызывали раздражение у ученых и врачей, и, наконец, парламент обвинил его в занятиях астрологией, наукой, которая была осуждена божественными и гражданскими законами. Делом Сервета занялся парламент, и не избежать бы ему кары, но доброжелатели успели предупредить бунтаря и на этот раз он спасся бегством. Ночью доцент Виллановус покинул Париж, как некогда теолог Сервет покинул Германию. Только благодаря быстрому исчезновению при официальном расследовании не была установлена его идентичность с давно разыскиваемым закоренелым еретиком Серветом.

На этот раз он отправился на юг. Обосновавшись во Вьенне, Сервет занимался врачебной практикой (с 1540 года стал личным врачом архиепископа Пьера Пальмье). Опыт, накопленный во время гонений, не прошел даром. Конечно, Мишель де Вильнев благоразумно остерегался распространять во Вьенне еретические мысли. Вряд ли кто смог бы предположить, что новый лейб-медик архиепископа Пальмье, благочестивый католик, который каждое воскресенье идет к мессе, – это опальный закоренелый еретик и осужденный парламентом шарлатан? Он держался совершенно тихо и незаметно, посещал и лечил многих больных, зарабатывает достаточно денег, и добродетельные граждане Вьенна, ничего не подозревая, почтительно приподнимали шляпу, когда мимо них шествовал мсье доктор Мишель де Вильнев.

Но это было днем, а ночами он работал над большим трактатом, главным трудом своей жизни - «Восстановление христианства» («Christianismi restitutio»). По-другому быть не могло. «Если однажды идея овладевает человеком, если она подчиняет его до самых глубин его мыслей и чувств, то она неудержимо вызывает внутреннюю лихорадку».

Книга была опубликована анонимно в 1553 году. На последней странице над годом издания были помещены предательские инициалы вместо имени автора – «M. S. V.» (Мигель Сервет Виллановус). Как наивен был автор, когда надеялся скрыться под этими буквами! Он сам предоставил ищейкам инквизиции неопровержимое доказательство своего авторства…

В книге Сервет доказывал, что Христос вовсе не Бог, а всего лишь человек – основатель новой религии. Не обошел он и вопрос о душе. По Сервету, «кровь это - душа плоти» (anima ipsa est sanguis). Мозгу, как вместилищу души, автор отказывает – «…ясно, что мягкая масса мозга не место для рациональной души, поскольку он холоден и бесчувственен». «Жизненный дух берет свое начало в левом сердечном желудочке, при этом … путь крови вовсе не пролегает через перегородку сердца, как принято думать, а чрезвычайно искусным образом гонится другим путем из правого сердечного желудочка в легкие». Итак, главный труд Сервета опубликован…

Но вернемся на несколько лет назад. Так ли уж тайно создавал свой труд автор? Неужели все 13 лет Вьеннского периода ему удалось избежать дискуссий и воздержаться от попыток обсудить свои взгляды с оппонентами? Неужели не было попыток найти духовного собрата?

Злым роком Сервета стал Кальвин, познакомился с которым, он еще в далеком 1534 году в Франции, и… стали переписываться. Обращаю внимание - встречались они уже после обеих книг Сервета о Троице, но тогда это не стало препятствием для общения. Более двух десятилетий, наивный Сервет, с полным доверием, сначала стремился привлечь Кальвина на свою сторону, а потом упорно склонял к полемике. Когда всесильный Кальвин стал властителем Женевы, а Мишель до Вильнев лейб-медиком вьеннского архиепископа, переписка между ними продолжалась. Инициатива вновь исходила от Сервета. И здесь - «коса нашла на камень». Так всегда случается, когда сталкиваются убежденные упрямцы, не способные к компромиссу.

Сначала Кальвин пытался объяснить Сервету его ошибки; но постепенно его ожесточил, как еретический тезис о неправильности триединства, так и самоуверенный и менторский тон, в котором Сервет его высказывал. В конце концов, в письме к своему другу Фарелю Кальвин с презрением пишет - «К чему терять время и спорить с таким безнадежным путаником? …на слова этого индивидуума я обращаю внимание не больше, чем на крики осла (le hin-han d’une ane)».

Точки над «i» были расставлены, но Сервет не успокоился, и продолжал делать роковые шаги к пропасти. О, «святая простота»! Вместо того чтобы остерегаться Кальвина, как наиболее опасного и коварного противника, он даже посылает ему для прочтения еще не опубликованные отрывки из подготовленного им теологического труда - «Christianismi Restitiitio». Кальвин приходит в бешенство. Он пишет другу Фарелю – «Недавно Сервет написал мне и приложил к своему письму толстый том своих измышлений, утверждая с невероятной самонадеянностью, что я прочел бы там удивительные вещи. Он заявляет, что готов приехать сюда, если я этого пожелаю… Но я не хочу давать своего согласия; ибо если он приедет, то я, если я еще обладаю некоторым влиянием в этом городе, не допущу, чтобы он покинул его живым».

Осознавал ли тогда Сервет какому страшному врагу он давал компромат против себя!? Вряд ли. Прозрение пришло позже. А с этого момента его рукопись находилась в руках человека, который откровенно выразил свою враждебность по отношению к нему. Не на шутку испугавшись, Сервет пишет Кальвину - «Так как ты считаешь, что я для тебя сатана, то я кончаю. Вышли мне мою рукопись обратно, и будь здоров. Но если ты искренне веришь, что папа – антихрист, то ты также должен быть убежден, что триединство и крещение детей, которые составляют часть папского учения, являются демонической догмой».

Но на этот раз Кальвин не ответил. Еще меньше он думал о том, чтобы вернуть Сервету изобличающую рукопись. Это его оружие, это – паучья паутина, и он готов ждать, чтобы извлечь его в удобный момент. Когда-то пастор де ла Map сказал о мстительности Кальвина – «Имя, которое он однажды вписал в свою память жестким грифелем, сотрется не раньше, чем самого человека вычеркнут из книги жизни. … Молча будет хранить он в ящике стола компрометирующие письма, в своем колчане – стрелы, в своей суровой и неумолимой душе – старую, неизменную ненависть».

И момент пришел…

Еще не успела просохнуть краска на свеженапечатанных книгах, один ее экземпляр уже попал в руки Кальвина. «Женевский папа» с ужасом обнаружил, что Сервет включил в книгу и три десятка своих писем Кальвину, а это уже было опасно и для него самого.

И Кальвин, сразу же, запускает, воистину, «дьявольскую» интригу. Зачем устранять Сервета своими руками? Пусть это сделают другие. Лучше всего, если это будут враги реформаторов – «паписты» с их Великим инквизитором. Папская Инквизиция ненавидела протестантов, протестанты платили ей тем же. Но в том то и «генальность» изощренного циника Кальвина, что он пошел на сотрудничество с политическими и идеологическми оппонентами - католической инквизицией, в преследовании своего личного врага. Ох, как это созвучно современнму вопросу – «Против кого дружите?».

Создателем доноса был избран один из ближайших друзей Кальвина, сторонник протестантизма по имени Гийом (Гильом) де Три, который написал, казалось бы частное письмо родственникам, приверженцам папы. Учитывая, что в письме были указания на ересь, благочестивые католики передали церковным властям Лиона, и… кардинал срочно призвал к себе папского инквизитора доминиканца Пьера (Матье) Ори – (исполнителя приговора по замыслу Кальвина). Колесо, приведенное в движение Кальвином совершило оборот.

Но что-то произошло. Вмешался кто-то из «мира сильных». Некоторые историки считают, что архиепископ Вьенна намекнул своему лейб-медику, чтобы тот немедленно скрылся. Так это было, или нет, но когда инквизиторы прибыли во Вьенн, печатный станок исчез из типографии, где печаталась книга, рабочие заверяли, что они никогда не печатали ничего подобного, а врач Виллановус с негодованием отрицал всякую тождественность с Мигелем Серветом. Странности продолжались. Инквизиция проявила не свойственную ей снисходительность, что, впрочем, лишь подтверждает предположение, что защитила тогда Сервета чья-то влиятельная рука.

Сервет вынужден был бежать из Вьенна и, пробираясь в Италию, проездом остановился в Женеве. Он и не подозревал, что де Три – без сомнения, по настоянию Кальвина, написал еще один донос, к которому приложил письма к Кальвину, написанные рукой Сервета, и отрывки из рукописи его сочинения. Узнав о прибытии еретика в Женеву, городской совет отдал приказ об его аресте.

Игра в прятки закончилась - Кальвин должен был выйти из укрытия, где он собирался затаиться во время этого темного дела. Теперь плевать на то, что письма передадут, ненавистным ему «папистам», тем самым «папистам», которых он с кафедры ежедневно называл «слугами сатаны» и которые мучали и сжигали его собственных учеников. Но он рассчитал точно. Он, руками своего заклятого врага - Великого инквизитора, возведет на костер Сервета.

Однако, и на этот раз судьба была благосклонна к Мигелю. То ли жители любили своего врача, то ли авторитеты Церкви не захотели услужить реформатору Кальвину, но охрана Сервета оказалась откровенно небрежной. Однажды, во время прогулки, он исчез. В итоге, на рыночной площади Вьенна, вместо живого человека, «паписты» сожгли только его портрет и пять пачек книг. Утонченно разработанный Кальвоном план расправиться с противником с помощью фанатизма врагов, а самому, при этом, остаться с чистыми руками – на этот раз провалился.

То, что происходило потом, иначе чем фатализмом, объяснить невозможно.

После побега из тюрьмы Сервет на несколько месяцев бесследно исчез… Но, однажды, августовским днем, он вернулся в самый опасный для него город на земле, в Женеву, и… отправился в церковь Св. Магдалины, в которой служил паук-Кальвин, который немедленно отдал охранникам приказ схватить его при выходе из церкви. Час спустя Сервет был уже в цепях. Почему Сервет так поступил? Почему вернулся во враждебный город? Мы не знаем и никогда не сможем узнать этого.

На этот раз Кальвин, сбросив маску, обвинял своего врага сам. И он добился своего.

Конец трагедии был ужасен. В одиннадцать часов утра 27 октября в истлевших лохмотьях заключенный был выведен из подземелья. Со склоненной головой он выслушал приговор, который синдик огласил перед собравшимся народом - «Мы приговариваем тебя, Мигель Сервет, закованного, доставить в Шамиль, где предать заживо огню, и вместе с тобой рукопись твоей книги, а также уже опубликованную книгу, пока тело твое не превратится в пепел; так ты окончишь свои дни, став предостережением всем, кто задумает совершить подобное преступление».

«Кальвин сжег Мигеля Сервета. Кальвинисты воздвигли ему памятник.

Вот здесь, - говорили кальвинисты, - на этом самом месте, безвременно сгорел великий Сервет. Как жаль, что он не дожил до своего памятника! Если б он так безвременно не сгорел, он бы сейчас порадовался вместе с нами!

Но, - говорили те же кальвинисты, - он недаром сгорел. Да, да, друзья,

великий Сервет сгорел не напрасно!

Ведь если б он здесь не сгорел, откуда б мы знали, где ему ставить памятник?».

(Феликс Кривин. «Карета прошлого» )

Прошли века, и… началась настоящая циничная война за использование «бренда –Сервет». Совсем, как у классика – «Таланты лишь тогда мы любим, когда их загоняем в гроб».

В 1903 году в Женеве кальвинистами был воздвигнут монумент, с надписью – «На память о Мигеле Сервете – жертве религиозной нетерпимости своего времени, сожженном за собственные убеждения в Шампе, 27 сентября 1553 года. Воздвигнут последователями Джона Кальвина, триста пятьдесят лет спустя, на знак искупления того поступка, чтобы впредь отвергнуть всякое принуждение в вопросах веры».

Вообще-то, если быть объективным, памятник в Женеве на самом деле не был первым. Католики и тут давно опередили кальвинистов с памятником Сервету в Мадриде (Don Pedro Gonsalez de Velasco). Но памятник тот был малоизвестен, а сейчас и вообще не существует - давно разрушен.

Но вернемся во Францию. «Война памятников» продолжалась. Очередной удар католики нанесли протестантам в 1908 году в Париже, где на площади Мобер установили памятник Сервету работы скульптора Жана Бафье (Jean Baffier), причем установили его напротив памятника, сожженного там, когда-то, Доле. Прямо какой-то пантеон жертв инквизиции.

Примечательно и то, что открывали памятник Сервету 24 августа 1908 года - в честь празднования дня Варфоломеевской Резни гугенотов 1572 года, когда католики в одну ночь вырезали тысячи кальвинистов!!!

Протестанты не заставили себя долго ждать – и в том же 1908 году, ответили очередным памятником (швейцарский скульптор Clotilde Roch) в городке Annemasse (Haute-Savoie) во французских Альпах в четырех милях к юго-востоку от Женевы. На одной его стороне были начертаны слова Вольтера - «Арест Сервета в Женеве, где он не печатал и не пропагандировал свои мысли и, следовательно, не был подчинен женевским законам, нужно рассматривать как акт вандализма и нарушение международных прав», а на другой цитировали самого Сервета – «Я прошу Вас, ускорьте, пожалуйста, обсуждение моего дела. Ясно, что Кальвин желает сгноить меня в этой тюрьме для своего же удовольствия. Вши едят меня заживо. Моя одежда порвана, у меня нет даже рубашки, только протертый жилет».

Вспомним, что кальвинисты тогда пошли ученому навстречу и «решение вопроса» затягивать не стали.

Этого католики пережить не могли. Сервет принадлежит им! Очередной монумент создал скульптор И.Р. Бернард, который изваял Сервета в позе, напоминающей раба Микеланджело, с прижатой к груди книгой «Возрождение христианства». Памятник был открыт в городе Вьенн 15 октября 1911 года. Место было выбрано католиками не случайно - ведь именно там ученый был привлечен к суду Инквизиции и именно из французского Вьенна пришлось Сервету пуститься в бега, которые привели его к смерти в Женеве. Протестантское «покаяние» на фоне этого памятника временно поблекло.

Пришел период глобализации. Война перенеслась за океан. Очередной удар протестанты нанесли в Нью-Йорке - в 1929 году, когда в Бруклине, в Первой Парижской унитарной Церкви во все окно был вмонтирован мозаичный витраж с изображением Сервета.

Католики отреагировали практически немедленно. Сначала в Европе, где в 1931 году – украсили фасад дома в Villanueva de Sijena, (где родился Сервет), каменным резным медальоном, а затем и в Новом Свете, в Аргентине. Там, в 1943 году, Мендосой была воздвигнута из красного камня «Скульптура Мученичества» Мигеля Сервета.

Протестанты, после некоторой паузы, сначала в 1957 году добавили еще один витраж Сервета в церкви в Бруклине, а затем, взяли и построили…. целую унитарную церковь в Будапеште на площади им. Мигеля Сервета с мемориальными табличками ученому. Почти что Церковь Святого Сервета!? И, наконец, в 2003 году в этой церкви появился очередной памятник Сервету - медальон с горящей книгой философа.

Хотя католики к тому времени уже назвали именем Сервета пару улиц во Франции, но переплюнуть протестантов, пока что, не смогли.

Вот так и идет циничная война за право на глумление над памятью уничтоженного ученого, наивно поделившегося своими мыслями с циничным тираном.

Иногда случается, что история выбирает из миллионов людей одну-единственную жертву, чтобы на ее примере образно продемонстрировать к чему может привести столкновение мировоззрений. Особенно, если оппонентом оказывается мстительный, коварный и умный интриган.

К сожалению, интриганов – много, поэтому жертвенник, и сегодня, не остывает…

Всех фанатиков, независимо от непримиримых теологических противоречий, из за которых они резали и убивали друг друга на протяжении всей своей истории, объединяет одно странное свойство - они очень любят ставить памятники тем, кого они уничтожили. Сожженные ученые тут подходят замечательно. Сожгли их немало – немало и памятников. В Риме, на площади Кампо-ди-Фьоре, с книгой в руках склонил голову Джордано Бруно, в Париже, на площади Мобер когда-то стоял Этьен Доле (памятник исчез в период оккупации), в том же Париже - Мигель Сервет, в Тулузе на площади Салин - Джулио Чезаре Ванини… Вспомнить все остальные памятники – вряд ли удастся. Их сотни.

Сегодня к этим памятникам ходят, чтобы покаяться. Недаром их называют «жертвенниками всесожжений».

http://lekar1971.livejournal.com/51704.html

Мигель Сервет – жизнь и казнь

Мигель Сервет, испанский мыслитель, ученый, врач, родился в 1509 году в Вильянуэве, в Арагоне. Получил диплом врача и поселился в Париже. Он посвятил себя сочинению книг по философии и теологии, в которых критиковал основы христианской доктрины, в публичной полемике бросил вызов Парижскому университету, вынужден был бежать.

Судьба столкнула Сервета с могущественным женевским богословом Кальвином. В 1553 году по его доносу он был арестован, сумел бежать и был схвачен вторично в Женеве. Историю смерти Сервета изложил, как всегда, с поразительным психологическим мастерством Стефан Цвейг:

«Изолированный в своей темнице от всего света, Сервет недели и недели предается экзальтированным надеждам. По своей природе крайне подверженный фантазированию и, кроме того, еще сбитый с толку тайными нашептываниями своих мнимых друзей, он все более и более одурманивается иллюзией, что уже давно убедил судей в истинности своих тезисов и что узурпатор Кальвин не сегодня завтра под ругательства и проклятия будет с позором изгнан из города.

Тем более ужасным является пробуждение Сервета, когда в его камеру входят секретари Совета и один из них с каменным лицом, обстоятельно, развернув пергаментный список, зачитывает приговор. Как удар грома, разражается этот приговор над головой Сервета. Словно каменный, не понимая, что произошло нечто чудовищное, слушает он объявляемое ему решение, по которому его уже завтра сожгут заживо как богохульника.

Несколько минут стоит он, глухой, ничего не понимающий человек. Затем нервы истязаемого человека не выдерживают. Он начинает стонать, жаловаться, плакать, из его гортани на родном испанском языке вырывается леденящий душу крик ужаса: «Misericordia!» («Милосердия!») Его бесконечно уязвленная гордость полностью раздавлена страшным известием; несчастный, уничтоженный человек неподвижно смотрит перед собой остановившимися глазами, в которых нет искры жизни.

И упрямые проповедники уже считают, что за мирским триумфом над Серветом придет триумф духовный, что вот-вот можно будет вырвать у него добровольное признание в своих заблуждениях.

Но удивительно: едва проповедники слова Божьего касаются сокровеннейших фибр души этого почти мертвого человека - веры, едва требуют от него отречения от своих тезисов, мощно и гордо вспыхивает в нем прежнее его упорство. Пусть судят его, пусть подвергают мучениям, пусть сжигают его, пусть рвут его тело на части - Сервет не отступится от своего мировоззрения ни на дюйм...

Резко он отклоняет настойчивые уговоры Фареля, спешно приехавшего из Лозанны в Женеву, чтобы вместе с Кальвином отпраздновать победу; Сервет утверждает, что земной приговор никогда не решит, прав человек в божеских вопросах или не прав. Убить - не значит убедить».

Перед смертью Сервет попросил свидания со своим обвинителем - Кальвином. Не для того, чтобы просить о помиловании, а чтобы просить о прощении в подлинно христианском смысле. Кальвин оказался настолько напыщенно высокомерным, что фактически не понял, о чем идет речь. Он по-прежнему требовал, чтобы Сервет признал его богословскую правоту.

«Конец ужасен, - пишет Цвейг. - 27 октября 1553 года в одиннадцать утра приговоренного выводят в лохмотьях из темницы. Впервые за долгое время и в последний раз глаза, на веки вечные отвыкшие от света, видят небесное сияние; со всклокоченной бородой, грязный и истощенный, с цепями, лязгающими на каждом шагу. Идет, шатаясь, обреченный, и на ярком осеннем свету страшно его пепельное одряхлевшее лицо.

Перед ступенями ратуши палачи грубо, с силой толкают с трудом стоящего на ногах человека... он падает на колени. Склоненным обязан он выслушать приговор, который заканчивается словами: «Мы, синдики, уголовные судьи этого города, вынесли и излагаем письменно наше решение, согласно которому, тебя, Мигель Сервет, мы приговариваем в оковах быть доставленному на площадь Шампань, привязанному к столбу и заживо сожженному вместе с твоими книгами, писанными и печа-танными тобой, до полного испепеления. Так должен ты закончить свои дни, чтобы дать предостерегающий пример всем другим, кто решится на такое же преступление».

В смертельном страхе подползает Сервет на коленях к членам магистрата и умоляет их о малом снисхождении - быть казненным мечом, чтобы «избыток страданий не довел его до отчаяния». В этот момент между судьями и человеком на коленях появляется Фарель. Громко спрашивает он приговоренного к смерти, согласен ли тот отказаться от своего учения, отрицающего триединство. Но... Сервет вновь решительно отказывается от предложенного торга и повторяет ранее сказанные им слова, что ради своих убеждений готов вытерпеть любые муки.

Не унимается идущий рядом с осужденным Фарель. Беспрерывно, не умолкая ни на минуту, уговаривает он Сервета в последний час признать свои заблуждения... И, услышав истинно набожный ответ Сервета, что, хотя ему мучительно тяжело принимать несправедливую смерть, он молит Бога быть милосердным к его, Сервета, обвинителям, догматик Фарель приходит в неистовство: «Как?! Совершив самый тяжкий из возможных грехов, ты еще оправдываешься? Если ты и впредь будешь так же себя вести, я предам тебя приговору Божьему и покину, а ведь я решился было не покидать тебя до последнего твоего вздоха».

Но Сервет уже безмолвен. Беспрестанно, как бы одурманивая себя, этот мнимый еретик бормочет: «О Боже, спаси мою душу, о Иисус, сын вечного Бога, прояви ко мне милосердие». На площади, где должна свершиться казнь, он еще раз становится на колени, чтобы сосредоточиться на мыслях о Боге. Но из страха, что этот чистый поступок мнимого еретика произведет на народ впечатление, фанатик Фарель кричит толпе, указывая на благоговейно склонившегося (Сервета):

«Вот вы видите, какова сила у сатаны, схватившего в свои лапы человека! Еретик очень учен и думал, вероятно, что вел себя правильно. Теперь же он находится во власти сатаны, и с каждым из вас может случиться такое!»

Между тем уже дрова нагромождены возле столба, уже лязгают железные цепи, которыми Сервета привязывают к столбу, уже палач опутал руки приговоренному, тихо вздыхающему: «Боже мой! Боже мой!»

Фарель все еще надеется, что при виде места своих последних мучений Сервет признает истину Кальвина единственно верной.

Но Сервет отвечает: «Могу ли я делать иное, кроме как говорить о Боге?»

Теперь очередь страшной работы другого палача - палача плоти. Железной цепью Сервет привязан к столбу, цепь обернута вокруг истощенного тела несколько раз. Между живым телом и жестко врезавшимися в него цепями палачи втискивают книгу и ту рукопись, которую Сервет некогда послал Кальвину, чтобы иметь от него братское мнение о ней; наконец, в издевку надевают ему позорный венец страданий - венок из зелени, осыпанной серой. Этими ужасными приготовлениями работа палача завершена.

Пламя вспыхивает со всех сторон. Вскоре дым и огонь скрывают страдания привязанного к столбу тела, но непрерывно из огня, медленно пожирающего живое тело, слышны все более пронзительные крики нестерпимых мук, и наконец раздается мучительный, страстный призыв о помощи: «Иисус, сын вечного Бога, сжалься надо мной!»

Два часа длится эта неописуемо жуткая агония смерти. Затем огонь, насытившись, спадает, дым рассеивается.

Кальвин на казни не присутствовал. Он предпочел остаться дома, в своем рабочем кабинете.

Книга, сгоревшая вместе с Серветом, вышла в свет за несколько месяцев до казни во Вьенне, во Франции. Название ее было «Восстановление христианства». Распространиться она не успела. Палачи сожгли весь тираж, и долгое время считалось, что произведение не сохранилось. Однако спустя много лет один экземпляр был обнаружен в Англии. Книга переходила из рук в руки, пока не была приобретена парижской Национальной библиотекой.

На том месте, где сгорел Сервет, в 1903 году протестанты поставили ему памятник.

http://www.itishistory.ru/1i/14_kazni_25.php

«Почтительные и признательные сыновья Кальвина, нашего великого преобразователя, совершившего ошибку, которая была ошибкой его века, и горячо преданные свободе совести, мы в соответствии с истинными принципами Реформации и Евангелия, воздвигли этот памятник в знак раскаянья».

http://reformed.org.ru/publ/kalvin-i-servet

СЕРВЕТ (Servet ) Мигель (1509 или 1511-53), испанский мыслитель, врач. Высказал идею о существовании малого круга кровообращения и предугадал его физиологический смысл. Из-за критики христианских догматов подвергался преследованиями как со стороны католиков, так и со стороны кальвинистов. По указанию Ж. Кальвина обвинен в ереси и сожжен.

СЕРВЕТ (Servetus, Servet ) Мигель , испанский мыслитель, богослов-антитринитарий, врач, впервые в Европе описавший малый круг кровообращения. Изучал право в Тулузском университете, затем некоторое время был секретарем Хуана де Кинтаны, исповедника . Покинул Испанию в 15-летнем возрасте; его дальнейшая жизнь прошла в скитаниях. После смерти Кинтаны жил в Базеле, а позже - в Страсбурге, где познакомился с видными немецкими гуманистами, Буцером и Эколампадием. В эти годы он приходит к отрицанию христианского догмата Троицы. В 1531 выходит в свет его трактат «Об ошибках троичности», а через год - второй трактат «Две книги диалогов о Троице», ставший ответом на полемику в связи с его первой работой. Антитринитарные взгляды Сервета вызвали протест как в католическом, так и в протестантском мире, и он был вынужден скрываться, приняв имя Михаила Виллановануса (Мишель Вильнев), по имени своего родного города. После 1532 Сервет поселяется в Лионе и в течение 3 лет работает в типографии Трехзелей. В этот период он пишет комментарии к новому изданию «Географии» Птолемея, в котором, в частности, восстанавливает забытый приоритет в открытии Нового света. В 1535-38 изучает медицину в Парижском университете. Его астрологические занятия вызвали недовольство профессоров университета, дело рассматривалось Парижским парламентом, после чего Сервет был вынужден бежать из города. Он живет в различных городах Франции, занимаясь под чужим именем врачебной практикой. После 1540 становится личным врачом архиепископа Пьера Пальмье во Вьенне. Переписка с Кальвином, которую Сервет ведет в течение нескольких лет, выявляет полное несогласие их во взглядах, и причисляет Сервета к числу злейших врагов христианской религии.

В 1553 во Вьенне анонимно выходит главный труд Сервета «Восстановление христианства», излагающий основы его антитринитарной «рациональной теологии» Считая бессмысленным крещение младенцев, Сервет полагает, что крещение должно совершаться уже в зрелом, сознательном возрасте. Рассматривая понятие души, Сервет попытался дать представление о крови как обиталище души, впервые в Европе описал малый круг кровообращения. Приоритет его в изучении кровообращения считался неоспоримым до тех пор, пока в 1929 в Дамаске не была найдена рукопись арабского врача Ибн-ан-Нафиса с описанием легочного кровообращения. Прямые текстовые совпадения в описаниях Сервета и Ибн-ан- Нафиса позволяют предполагать знакомство Сервета с текстом его арабского предшественника.

Книга Сервета была признана еретической, а весь тираж ее уничтожен. Книга вышла с инициалами M. S. V., что позволило инквизиции установить авторство Сервета. Он был арестован, но во время судебного процесса бежал из тюрьмы и был заочно приговорен к смерти. Покинув Францию, Сервет, по-видимому, пытался найти убежище в Неаполе. Его путь лежал через Женеву, где он был узнан Кальвином и по приговору женевской консистории сожжен на костре.

На протяжении всей жизни Сервет не был принят ни католиками, ни протестантами. Он вошел в историю прежде всего как первая жертва протестантского фанатизма, и его смерть положила начало многовековой дискуссии о свободе совести. Первым трудом на эту тему был трактат известного итальянского гуманиста Себастьяна Кастеллио «О еретиках» (1554).

Над Швейцарией плыли свинцовые облака. В мастерских трудились часовщики, типографы. Слова милосердия звучали в храмах… Шестнадцатый век… Один из его дней отмечен в истории. 27 октября 1553 года женевцы стали свидетелями зрелища, необычного для страны кальвинистов. Религиозная процессия двинулась к городской площади, где должна была свершиться казнь. Человека и книгу приковали к столбу. Голову обвили шутовским соломенно-серым венком. Хворост и дрова громоздились у ног… Палачи не исторгли покаяния у осужденного. В гневном взлете бровей, в омуте черных глаз они видели неукротимую волю. Костер пылал. Стон заменил последнюю речь мученика. И остались обугленные кости, пепел, выжженная трава. Трагическому концу предшествовала стремительная и буркая жизнь…

Мигель Сервет родился в 1511 году в семье нотариуса в местечке Вилланоза (Испания). Учителя высоко оценивали способности подростка. Он выделялся изумительной памятью, живостью воображения и сердечностью.

Отрочество… Мигелю чудилось зарево крестьянской войны. Набатом гремели письма Томаса Мюнцера к дорогим товарищам в лохмотьях, с загрубелыми руками. Суровый анабаптизм отражал интересы угнетенных. Юноша вступил на путь скитания и дерзких помыслов. За гранью Пиренеев змеилась дорога, ведущая во Францию, родину его матери. Студент-юрист Тулузского университета перечитывал книги гуманистов, речи Мартина Лютера, трактаты по истории церкви.

Сервет общался с учеными и писателями, богословами и общественными деятелями, скромными ремесленниками и крестьянами, путешествуя в должности секретаря духовника императора Карла V. Он ощутил пропасть, возникшую между ранним христианством и свирепым католицизмом, между словами и делами протестантов. Молодой испанец увлекся философией пантеистов, растворявших Бога в природе, созерцавших его как свод законов мироздания. Он страстно ратовал за идеи первых христиан. В лице Сервета антитринитарии (сторонники сект, отрицающие догматику святой Троицы) обрели глубокого мыслителя, пламенного публициста. Его сочинение «Об ошибках Троицы» (1531) подрывало догматику.

Лютеранская и кальвинистская церкви учли направленность опасной ереси. Вольнодумца шельмовали на диспутах, в печати, отлучали от церкви.

Сервета увлекает естествознание. В 1532 году он поселился под именем Михаила Вилланова в Париже, изучал математику, астрономию, медицину. В Лионской типографии он ведет корректуру, редактирует новое издание «Географии» Птолемея с оригинальным комментарием (1535), собирает материалы об антицерковном движении ремесленников из Альбы.

И снова Париж, библиотеки, аспидные крыши, отражающие закат. Сервет усиленно занимается анатомией, встречается с Везалием, Кальвином, участвующим в диспутах. Сервета интересуют и события бурного времени. Его волнует история Мюнстерской коммуны (1534-1535), судьба этого героического восстания.

Гонение усиливается. Сервет ищет пристанища и находит его во Вьенне, где занимается врачеванием, переписывается с Кальвином, слушает на досуге чудесные французские песни. Оружие продолжало коваться. В 1553 году Сервет подготовил к печати книгу «Восстановление христианства» - завершение идей юношеского трактата «Об ошибках Троицы».

Сервет категорически отрицал учение о «святой Троице», раскрыл аморальную сущность церковной организации, изобличил протестантов, которые оправдывали веру, не связанную с добрыми делами, он славил «милосердие, поднимающее человека до Божества, вечное по своему характеру, способствующее достижению совершенства будущего века». Жестокости католической инквизиции, деспотизму кальвинистов, ограниченности реформаторов противопоставлялись сочувствие обездоленным, поиски нового пути переустройства человеческого быта.

«Восстановление христианства» включало также замечательные страницы, посвященные малому кругу кровообращения. В богословской книге физиологический раздел не явился случайностью. Сервет - врач стремился использовать данные естествознания с целью укрепить свои религиозные воззрения.

Впрочем, сам Сервет, считавший католицизм главным врагом, терпимо относился к протестантам, видя в них, прежде всего, борцов против католицизма. Отрывки из своей антикатолической книги он послал в Женеву Кальвину, одному из столпов протестантизма.

Книгу тайно издали во Вьенне. На титульном листе фигурировали три буквы - М. S. V. Нетрудно было расшифровать имя и фамилию автора: Michael Servet Villanovanus. Обнародование книги ускорило развязку драмы. Кальвин, ненавидевший Сервета за его выступления против догмата о троичности Божества, написал через подставных лиц донос Лионской инквизиции о том, что автором книги является испанский еретик Сервет, живущий во вьеннской епархии.

7 апреля 1553 года Сервета арестовали. Друзьями был организован побег из тюрьмы. Светский трибунал, в связи с отсутствием еретика, постановил сжечь 17 июля куклу, изображающую его, и пять тюков с экземплярами книги «Восстановление христианства». Сервет покинул Францию. На пути в Италию он посетил Женеву, был опознан, заключен по указанию Кальвина в каземат, обвинен в атеизме, попытке ниспровержения догматики христианства, в отрицании «божественности Сына», бессмертия души.

Столкновение Сервета с Кальвином в основном отражало борьбу швейцарских и других реформаторов с антитринитариями. В Женеве торопили палача. Сожжение одобрили вожди лютеранства. Слуги папы римского также благословили пламя.

Так в гонении против Сервета «трогательно» объединились католики и протестанты. Но, протестанты в чем-то даже перещеголяли католиков в преследовании свободного изучения природы. Кальвин сжег Сервета, когда тот подошел вплотную к открытию кровообращения, и при этом заставил жарить его живым два часа; инквизиция удовольствовалась по крайней мере тем, что просто сожгла Джордано Бруно».

Прогрессивное человечество высоко чтит память великого ученого «еретика» Мигеля Сервета.

Какое значение открытия Мигеля Сервета в медицине, Вы узнаете из этой статьи.

Мигель Сервет вклад в медицину и в биологию

Мигель Сервет появился на свет 29 сентября 1511 года в городке Вильянуэва-де-Сихен, королевство Арагон, Испания. В юношеские годы занимался изучением права и географии в Сарагосе и Университете Тулузы во Франции. Некоторое время трудился в Германии на должности секретаря исповедника императора Карла V – Хуана де Кинтаны.

Медициной Мигель Сервет стал увлекаться в 1535 году. По рекомендации врача Лотаринского принца и своего друга он поступает в Парижский университет. Здесь он обучался под руководством таких знаменитых врачей как Гюнтер и Сильвий. В скором времени он в совершенстве освоил учение Галена, став прекрасным знатоком анатомии.

Длительное время считалось, что Мигель Сервет был первым врачом, который описал малый круг кровообращения.Ученый отрицал господствующую теорию о том, что в перегородке предсердий имеются отверстия. Через них кровь смешивается с воздухом. Сервет предполагал, что красная жидкость из правого сердечка проходит сложный путь и попадает в легкие. Там она смешивается с вдыхаемым воздухом, а после направляется в левую часть сердца. В этом месте, по его мнению, начинается жизненный дух. Мигель Сервет упоминал, что смешавшаяся с воздухом кровь выделяет сажу, которая выдыхается обратно.

Со временем факт того, что Сервет был первым, кто описал малый круг кровообращения, был опровергнут. Это случилось в 1929 году, когда в Дамаске нашли рукописный трактат арабского врача Ибн-ан-Нафиса. В нем описывалась теория легочного кровообращения. После сравнения работ двух авторов оказалось, что тексты практически совпадают. Ученые предполагают, что Мигель был знаком с трудами арабского врача. Однако Сервета считают талантливым врачом, который спас много жизней.

Серве́т (Servetus, Servet) Мигель , испанский мыслитель, богослов-антитринитарий, врач, впервые в Европе описавший малый круг кровообращения. Изучал право в Тулузском университете, затем некоторое время был секретарем Хуана де Кинтаны, исповедника Карла V . Покинул Испанию в 15-летнем возрасте; его дальнейшая жизнь прошла в скитаниях. После смерти Кинтаны жил в Базеле, а позже - в Страсбурге, где познакомился с видными немецкими гуманистами, Буцером и Эколампадием. В эти годы он приходит к отрицанию христианского догмата Троицы. В 1531 выходит в свет его трактат «Об ошибках троичности», а через год - второй трактат «Две книги диалогов о Троице», ставший ответом на полемику в связи с его первой работой. Антитринитарные взгляды Сервета вызвали протест как в католическом, так и в протестантском мире, и он был вынужден скрываться, приняв имя Михаила Виллановануса (Мишель Вильнев), по имени своего родного города. После 1532 Сервет поселяется в Лионе и в течение 3 лет работает в типографии Трехзелей. В этот период он пишет комментарии к новому изданию «Географии» Птолемея, в котором, в частности, восстанавливает забытый приоритет Колумба в открытии Нового света. В 1535-38 изучает медицину в Парижском университете. Его астрологические занятия вызвали недовольство профессоров университета, дело рассматривалось Парижским парламентом, после чего Сервет был вынужден бежать из города. Он живет в различных городах Франции, занимаясь под чужим именем врачебной практикой. После 1540 становится личным врачом архиепископа Пьера Пальмье во Вьенне. Переписка с Кальвином , которую Сервет ведет в течение нескольких лет, выявляет полное несогласие их во взглядах, и Кальвин причисляет Сервета к числу злейших врагов христианской религии.